— Он (Николай Трапезников, руководитель онкоцентра на Каширке. — Прим. «СЭ») осмотрел меня и выдал: «Завтра в семь утра на операционный стол». Я в шоке: «Вы что? Мне в Ленинград нужно. Через десять дней чемпионат Европы!» Трапезников спокойно произнес: «Не придешь — сдохнешь!»

— Ситуация была критическая?

— Нет. Но он молодец, сразу взял меня в оборот. Понимал: если начну откладывать операцию, не скоро у него появлюсь. Многие женщины, узнав, что у них рак молочной железы, вообще отказываются ложиться под нож.

— Почему?

— Боятся. Пока осмысливала происходящее, Трапезников сказал: «Не волнуйся, прооперирую как свою жену. Я сам вырезал ей опухоль, сейчас все в порядке». Он, кстати, давно умер, а супруга его жива.

На второй день после операции меня навестил Ширвиндт. Выглядела я жутко, только-только отошла от наркоза. Нянечка принесла в палату тарелку борща с кусочком черного хлеба, и я почувствовала, что проголодалась. Кое-как уселась на кровать, начала есть. В этот момент Шура открыл дверь, внимательно посмотрел на меня и покачал головой: «Ну и баба! Даже рак не берет».

— Рассердились?

— Расхохоталась. Следом новое испытание — облучение. Тяжелейшее! 21 сеанс. Трапезников не стал назначать химиотерапию, потому что она уничтожала все внутренние органы.

— Такая побочка?

— О-о! Сейчас-то «химия» щадящая, а 35 лет назад — просто катастрофа! Но и облучение далось мучительно. После десяти сеансов у меня почти полностью исчезли лейкоциты. Для их восстановления пила баранью кровь и ела говяжью печень. Затем еще 11 сеансов. Из больницы выползла абсолютно без сил. Это было очень сложное время. И физически, и психологически. Но в какой-то момент сказала себе: «Хватит зацикливаться на болезни. Есть семья, работа, ученики. Вперед!» Так и пришла в форму.

— Кого-то подобный диагноз может надломить.

— Безусловно. Многие дуреют, теряют разум, едва услышат: «У вас онкология». Думают — все, жизнь кончена. Нет! Надо бороться! И делать то, что говорят врачи.

Источник: Спорт-Экспресс